Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]

— Ну да, он же был несчастным изгнанным бастардом, — заметил Гарт, взяв со стола спичечницу и поднося огонь к сигаре Люсьена. — Мелани наверняка выложила ему твою душещипательную историю, дружище.

— Так же точно, как это сделали вы, мой дорогой Гарт, своей милой сказкой о том, что все лондонское общество не сомневается в сделке Люсьена с дьяволом, — возразил Гай, а Гарт проклял себя за такое легкомыслие.

Гай, не обращая внимания на Гарта, еще больнее заломил руку Кэт за спину. Она заставила себя стерпеть, опасаясь, что гнев Люсьена не даст болтливому графу выложить все до конца и ответить на последний вопрос.

— Ах, ваш вид добавил мне ненависти и решимости, Люсьен. И для меня стало своего рода игрой сделать так, чтобы вас вместо меня вздернули за убийство Мелани. Ах, милая Мелани, такое безумное, ненасытное создание. С самого начала, с того самого дня, как мы познакомились, я уже знал, что из нее получится превосходная жертва.

Констебль вмешался, демонстрируя, что он до сих пор понял отнюдь не все:

— Что-то мне это кажется чертовски сложным. Коли уж вы так его ненавидели, наняли бы кого-нибудь, чтобы застрелили его в спину, да и дело с концом?

— Люсьен, — произнес Гай, — этой небольшой превосходно сыгранной пьеской вы показали, что в вас течет кровь Севиллов. И этим, и созданной самому себе репутацией в Лондоне. Возможно, вам доставит удовольствие лично просветить джентльмена?

— Нет ничего проще, — согласился Люсьен, отвесив Гаю изысканный поклон. — Здесь ведь еще участвует мой дед во Франции. Я почему-то не уверен, что он вообще так уж сильно любит вас, дядюшка. И если бы я случайно оказался застреленным в спину, он обвинил бы в этом вас. А вот если бы меня повесили за зверское убийство невесты — ну, как бы мог мой дед заподозрить, что в этом деле замешан его сын? И у него больше не оставалось бы выбора, кроме как вставить в завещание последнего оставшегося в живых наследника.

— Ах, Люсьен, если бы только Кристоф был младшим сыном! Мы бы тогда могли стать большими друзьями, оui? Но довольно об этом. Я требую, чтобы вы оставались совершенно неподвижны, пока мы с леди Кэтрин покинем вас. Если вы повинуетесь, то, может быть, вам посчастливиться найти ее живой где-нибудь на дороге. Если не повинуетесь… — Он красноречиво пожал плечами, предоставляя им делать выводы самостоятельно.

Люсьен, однако, не обратил внимания на его грозное предупреждение. Он швырнул окурок сигары в камин и направился прямиком к дяде.

— Нет, эта игра для вас закончена, — заявил он, вынимая свой собственный пистолет. — Вы были чистосердечны до наивности, но совершили роковую ошибку. Вы распинались перед нами слишком долго. А теперь настало время кончать, вы ответили на все вопросы. Вы проиграли, дядюшка.

Гай отступил еще на шаг, помрачнел и навел на Люсьена дуло пистолета. Но тот в ответ лишь угрожающе улыбнулся, и в этой непривычной на любимом лице гримасе Кэт вдруг впервые увидела их слабое фамильное сходство. Граф освободил ее руку и опустил пистолет.

Люсьен извлек оружие из непослушных пальцев Гая, потом раскрыл объятия, и Кэт бросилась в них, прижавшись к его груди.

— Пистолет так же пуст, как и страницы «дневника Мелани», — и вы бы убедились в этом, если бы дали себе труд проверить, — сказал Люсьен, отстраняя Кэт от себя и передавая ее под попечительство Гарта.

— Мелани! — взорвался Гай, воздев сжатые в кулаки руки. — Я не любил ее, вы же понимаете! Я никого не люблю, кроме себя. Я взял это за правило очень давно. Но в ней было очарование, и вы наверняка должны меня понимать, племянничек, — это влечение к ее совершенному телу и к ее неожиданным выходкам в постели. Каждую ночь, идя в мансарду, я шел, чтобы убить ее и покончить с этим делом. Но каждую ночь она умудрялась показать мне что-то новое. Я слишком затянул, я слишком поддался ее безумию. Если бы она не любила с такой страстью вас, племянничек, если бы она не упорствовала в этом, я бы, может, и оставил ее жить. Я мог бы завершить все выстрелом в спину, как советовал наш констебль, и сбежать с ней во Францию.

Он вытащил из кармана тетрадь и, не потрудившись заглянуть в нее, швырнул на пол.

— Я должен был сам догадаться, что она ничего не писала. Мелани никогда не жила прошлым, она жила лишь настоящим. Всегда только настоящим. Кроме вас, племянничек. Она уверила сама себя, что вы ее счастье, что вы, вы один способны дать мир ее душе, ее телу, ее рассудку, и мечтала о вас постоянно. Но ведь это я подарил ей вечный покой, не так ли? Вечное успокоение в могиле. Я счастлив, что убил ее, Люсьен. Она предала нас обоих и к тому же уничтожила меня, уже лежа в могиле, тогда как вас спасла. А я стал последней жертвой Мелани Тремэйн.

Люсьен покачал пистолетом:

— Если этими речами вы надеетесь пробудить к себе жалость, то с грустью должен заметить, что вам не удалось до конца удержать фамильную марку.

Гай обвел взглядом всех, кто находился в комнате, и опять уставился на Люсьена:

— Итак, вы полагаете, что можете сейчас меня пристрелить, племянничек? Убить, несмотря на то что за нами наблюдает невероятно смущенный констебль, столь осторожно ковыряющий пальцем у себя в носу? Не думаю. Я достаточно хорошо узнал вас за эти последние недели, Люсьен Севилл, маркиз де Суассон, законный наследник герцога Компьенского. Нет, я думаю, что вы позволите мне уйти. Я как-никак член вашего семейства. Вы не позволите себе явиться во Францию и представиться вашему деду в качестве человека, который прикончил его последнего сына. Вы для этого чересчур благородны.

— Ох, дорогой, — взорвался издевательским смехом Гарт, — и этот малый утверждает, что он знает тебя?

Кэт поняла, что Гарт не без умысла употребил это слово, и молила Бога, чтобы Люсьен не нажал на курок, не столкнул себя обратно в те сумерки, с которыми так долго и упорно боролся. Она понимала его ярость, его боль, но самому убить человека? Это путь к вечному проклятью на его душу.

— Вы правы, дядюшка, я не могу вас пристрелить, — Люсьен передал свой пистолет Гарту, и Кэт заметила у того на лице злорадное выражение. Может быть, Люсьен ошибся? Может быть, этот тип заслужил немедленную смерть? — Я не могу убить тебя, — неторопливо продолжал Люсьен, — но я могу передать тебя в руки констеблю. И тебя повесят, дядюшка, хотя я не уверен, что меня позабавит твой последний танец на конце веревки. Однако я должен все же признаться, что не в силах удержаться вот от чего…

Одно неуловимое движение — и кулак Люсьена обрушился на сиявшую злорадством физиономию Гая. Тот без чувств упал на пол.

— Констебль Клеменс, я уверен, что на вашем месте я бы поспешил связать этого человека прежде, чем он придет в себя, — промолвил Люсьен, беря Кэт под руку и выводя ее мимо бесчувственного Гая к солнечному свету. — И еще одно замечание, досточтимый сэр. Примите мои извинения за то, что мы похитили вас из дома во время завтрака. Я заверяю вас, что вы найдете подобающее угощение, если почтите своим присутствием Тремэйн-Корт во время ланча.